«Historian, Creating Work, over our conflicts to smile.»/S.A.ESENIN

«Историк, сочиняя  труд, над нашей рознью улыбнется.» / С.А.Есенин

 Vladimir Vysotskii in roles Sergeya Esenina

… Actualize Great

Rok fate:

Already we no longer

Of bondmaid…

Свершился дивный

Рок  судьбы:

Уже мы больше

Не  рабы.

 Sergei Esenin

Emotional, deep by poetry talented Russian lyric poetry else in its life was captivated Ukrainian youth. Then steel to appear the translations of poems Sergey Alexandrovicha Esenina on Ukrainian language. It is name, N. Bazhana «To circle foliage gold …», IU.YANOVSKOGO «Comrade» and «Pantocrator» and other poets. The Ukrainian translations of Esenin’s poems were published also in journals «Globus» (1926, N1), “Svit» (1926, N 3-4), «Red way» (1928, N12), «New ways» (1930, N 11) … AND Pavlo Tychina wrote: «Sergey Esenin! Who may me to set in one row with him - such talented lyric poetry of Russia? That time the poetic idea of Ukraine experienced on itself his indeed earthly, solar influence. In confirmation of this I shall call accordant him name finding the favourite Ukrainian poet of Vladimir Sosiury. Passed years, but in our days not угасла the allurement of canorous Esenin’s word. And force this not only lyric. Let our young generation studies and at his clean, light love to its the earth of fathers» (Literaturna Ukraina, 1973, N7 (3014), p.2).

Эмоциональными, проникновенными стихами талантливого русского лирика ещё при его жизни зачитывалась украинская молодёжь. Тогда же стали появляться переводы стихотворений Сергея Александровича Есенина на украинский язык. А именно, Н. Бажана «Закружилась листва золотая …», Ю.Яновского «Товарищ» и «Пантократор» и других поэтов. Украинские переводы есенинских стихотворений публиковались также в журналах «Глобус» (1926, №1), Свiт» (1926, № 3-4), «Червоний шлях» (1928, № 12), «Новi шляхи» (1930, № 11) … А Павло Тычина писал: «Сергей Есенин ! Кого мне поставить в один ряд с ним – таким высокоодарённым певцом России? Тогдашняя поэтическая мысль Украины испытывала на себе его поистине земное, солнечное влияние. В подтверждение этого я назову созвучное ему имя нашего любимого украинского поэта Владимира Сосюры. Прошли годы, но в наши дни не угасла притягательная сила звонкого есенинского слова. А сила эта не только лирическая. Пусть же наше молодое поколение учится и у него чистой, светлой любви к своему Отечеству» (Лiтературна Украiна, 1973, №7 (3014), с.2).

… And though I was not on Bosporus -

I to you shall invent about it.

Everything equally - eyes your, as sea,

Blue play by fire.

… И хотя я не был на Босфоре –

Я тебе придумаю о нём.

Всё равно – глаза твои, как море,

Голубым колышутся огнём.

21 December 1924              

Хороша была Танюша, краше не было в селе,

Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.

У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.

Месяц в облачном тумане водит с тучами игру.

Вышел парень, поклонился кучерявой головой:

«Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой»,

Побледнела, словно саван, схолодела, как роса.

Душегубкою-змеёю развилась её коса.

«Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу,

Я пришла тебе сказаться: за другого выхожу».

Не заутренние звоны, а венчальный переклик,

Скачет свадьба на телегах, верховые прячут лик.

Не кукушки загрустили – плачет Танина родня,

На виске у Тани рана от лихого кистеня.

Алым венчиком кровинки запеклися на челе, -

Хороша была Танюша, краше не было в селе.

                                                                                          1911

The bell of Slept

Awoke  field,

to Smile sun

Sleepy earth.

Колокол дремавший

Разбудил поля,

Улыбнулась солнцу

Сонная земля.

Flew strikes

To blue heaven,

It is loud Spreads

Voice as to forests

Понеслись удары

К синим небесам,

Звонко раздаётся

Голос по лесам.

Was concealed for River

White moon,

It is loud flew

Active  wave.

Скрылась за рекою

Белая луна,

Звонко побежала

Резвая волна.

Quiet valley

To disperse  sleep,

Where-that for Highway

Lulls ringing.

Тихая долина

Отгоняет сон,

Где-то за дорогой

Замирает звон.

1914

ПОБИРУШКА

Плачет девочка-малютка у окна больших хором,

А в хоромах смех весёлый так и льётся серебром.

Плачет девочка и стынет на ветру осенних гроз,

И ручонкою иззябшей вытирает капли слёз.

Со слезами она просит хлеба чёрствого кусок,

От обиды и волненья замирает голосок.

Но в хоромах этот голос заглушает шум утех,

И стоит малютка, плачет под весёлый, резвый смех.

1915

Despite what you had driven others,

But to me remained, to me remained

Your hair glass smoke

And eye autumn fatigue.

Пускай  ты выпита другим,

Но мне осталось, мне осталось

Твоих волос стеклянный дым

И глаз осенняя усталость.

About, the age of autumn! It to me

More expensive of adolescence and summer.

You became to seem nice in two time stronger

The imagination of poet.

О, возраст осени! Он мне

Дороже юности и лета.

Ты стала нравиться вдвойне

Воображению поэта.

I by heart never lie,

And that is why on voice indifference

It is gent  to say can,

What I bid farewell with  anarchy.

Я сердцем никогда не лгу,

И потому на голос чванства

Бестрепетно сказать могу,

Что я прощаюсь с хулиганством.

Pore to say excuse with active

And disobedient courage.

Really heart had drunk another,

Blood  to  purify  water.

Пора расстаться с озорной

И непокорною отвагой.

Уж сердце напилось иной,

Кровь отрезвляющею брагой.

To and me in window knocked

September red  willow  of   iwa,

For I is  ready was and met

Him simple returning.

И мне в окошко постучал

Сентябрь багряной веткой ивы,

Чтоб я готов был и встречал

Его приход неприхотливый.

Now with many I consented

Without to enforce, without deprivation,

Others  seems to me Russia,

Another - cemeteries and houses.

Теперь со многим я мирюсь

Без принужденья, без утраты,

Иною кажется мне Русь,

Иными – кладбища и хаты.

Transparently I see round

And see, there whether, here whether, where-that,

What you one, sister and friend,

Could be friend of  poet.

Прозрачно я смотрю вокруг

И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,

Что ты одна, сестра и друг,

Могла быть спутницей поэта.

What I to one you could Being

educated in perpetual,

To sing about the candlelight of highways

And moving away incorrect life.

Что я одной тебе бы мог,

Воспитываясь в постоянстве,

Пропеть о сумерках дорог

И уходящем хулиганстве.

1923

TO THE POETS OF GEORGIA

ПОЭТАМ   ГРУЗИИ

Wrote earlier

Yambom and Oqtawa.

 Classic form Died,

But now, in century our

Stately,

I again her drawn

Bridles.

Писали раньше

Ямбом и октавой.

Классическая форма

Умерла,

Но ныне, в век наш

Величавый,

Я вновь ей вздёрнул

Удила.

Earth far!

Strange side!

Georgian hardened highways.

Wine amber

In eyes to shine moon,

In eyes deep,

As blue borns.

Земля далёкая !

Чужая сторона !

Грузинские кремнистые дороги.

Вино янтарное

В глаза струит луна,

В глаза глубокие,

Как голубые роги.

The poets of Georgia!

I now recalled you.

Nice evening to you,

Good, kind hour!

Поэты Грузии !

Я ныне вспомнил вас.

Приятный вечер вам,

Хороший, добрый час !

Comrades as to feelings,

As to feather,

Of Verbal rivers boil

And rustle,

I love you,

As noisy Kuru,

Love in banquets and conversations.

Товарищи по чувствам,

По перу,

Словесных рек кипение

И шорох,

Я вас люблю,

Как шумную Куру,

Люблю в пирах и разговорах.

I - north your friend

And brother!

Poets - all common blood.

And self I too Asian

In deeds, in the think

And word.

Я – северный ваш друг

И брат !

Поэты – все единой крови.

И сам я тоже азиат

В поступках, в помыслах

И слове.

And that is why in strange

Country

You to are close

And nice me.

И потому в чужой

Стране

Вы близки

И приятны мне.

Centuries all gristed,

Days will pass,

People speech

In one language to team up.

Historian, Creating Work,

Over our conflicts to smile.

Века всё смелют,

Дни пройдут,

Людская речь

В один язык сольётся.

Историк, сочиняя труд,

Над нашей рознью улыбнётся.

He will say:

In the profoundness of times

Have  Researches and the tokens of …

Dralis сонмища tribes,

Zato did not quarrel poets.

Он скажет:

В пропасти времён

Есть изысканья и приметы …

Дрались сонмища племён,

Зато не ссорились поэты.

Bears evidence

Great symbol:

Poet to poet

Are Kunak (Great Friend).

Свидетельствует

Вещий знак:

Поэт поэту

Есть кунак.

Autocratic

Russian will bend

Clasped all best for throat,

It we finished –

And here is

Disengagement wings unwrapped.

Самодержавный

Русский гнёт

Сжимал всё лучшее за горло,

Его мы кончили –

И вот

Свобода крылья распростёрла.

And everybody in tribe its

By Its motive and Language,

We everybody

As to its sing,

Embodying feelings

MAN …

И каждый в племени своём

Своим мотивом и наречьем,

Мы всяк

По своему поём,

Поддавшись чувствам

Человечьим …

Actualize Great

Rok fate:

Already we no longer

Of bondmaid.

Свершился дивный

Рок  судьбы:

Уже мы больше

Не  рабы.

The poets of Georgia!

I now recalled you.

Nice evening to you,

Good, kind hour!

Поэты Грузии,

Я ныне вспомнил вас,

Приятный вечер вам,

Хороший, добрый час !

Comrades as to feelings,

As to feather,

Of Verbal rivers boil

And rustle,

I love you,

As noisy Kuru ( river in Georgia) ,

Love in banquets and conversations.

Товарищи по чувствам,

По перу,

Словесных рек кипение

И шорох,

Я вас люблю,

Как шумную Куру,

Люблю в пирах и разговорах.

1924

From unpublished in «Free Field»

Из неопубликованного в «Гуляй поле»

…Then was eminent machine-gun

It is almost not per highland,

And every almost village

With another village war cyclo.

…Тогда маячил пулемет

Чуть не на каждом плоскогорье,

И каждое почти село

С другим селом войну вело.

Here in battles, atrocious Crazy,

Chopped “red” (men-revolution), beat “ white”(men-State)

For products’ plundering,

For that, not топтали rye.

Здесь в схватках, зверски оголтелых,

Рубили красных, били белых

За провиантовый грабёж,

За то, чтоб не топтали рожь.

……………………………………….

Nation unwines, good-natured,

He  of all manner of power are naughty,

He  knows what city knave,

Where by gift drink, where by gift to eat,

Where all bread its  forward,

By penalties various overhanging,

Him not have gave neither nail.

Народ невинный, добродушный,

Он всякой власти непослушен,

Он знает то, что город плут,

Где даром пьют, где даром жрут,

Куда весь хлеб его везут,

Расправой всякою грозя,

Ему не давши ни гвоздя.

1895         -       1925

…The meteor of Russian poetry …S. Esenin …

… Метеор русской поэзии … Сергей А. Есенин …

«Thered seem, never will disappear easy fog in head who left in heart intimate poetry these self produced Russian poet …»

«Казалось, никогда не исчезнет щемящее опьянение, которое оставляли в сердце интимные стихи этого самого выдающегося русского лирика …»

D.PAVLYCHKO, Kiev, 1975     Д.Павлычко, Киев, 1975

«It is real, Meteor - have flew as to West Europe and the United States of America together with its wife Aisedoroi Dunkan from May 1922 yr. as to August 1923 yr. It is by the way, A.DUNKAN replaced traditional балетный costume easy cape, danced without footwear. Having abandoned provisory ballet gestures, she aimed at natural  motions … by Ductile motions A.DUNKAN illustrated works Betkhovena, Chaikovskogo, Gliuka, of Leaf, Vagnera, Shuberta, Shopena.

Aisedora Dunkan dreamed about the creation of children's schools, by purpose which must become the harmonious upbringing of new man. Such school she created in Germany, then in other countries Evropy… IN Moscow A.DUNKAN arranged dances school, where were principally children of workers. After departure Aisedory abroad Moscow dances school headed her pupil and adoptive daughter Irma Dunkan …

«Действительно, Метеор – пронёсшийся по Западной Европе и Соединенным Штатам Америки вместе со своей женой Айседорой Дункан с мая 1922 г. по август 1923 г. Кстати, А.Дункан заменила традиционный балетный костюм лёгкой туникой, танцевала без обуви. Отказавшись от условных балетных жестов, она стремилась к естественности движений … Пластическими движениями А.Дункан иллюстрировала произведения Бетховена, Чайковского, Глюка, Листа, Вагнера, Шуберта, Шопена.

Айседора  Дункан мечтала о создании детских школ, целью которых должно стать гармоничное воспитание нового человека. Такую школу она создала в Германии, затем в других странах Европы… В Москве А.Дункан организовала танцевальную школу, где были  преимущественно дети рабочих. После отъезда Айседоры за границу Московскую танцевальную школу возглавила её ученица и приёмная дочь Ирма Дункан…

Bunin, unfortunately, wrote truth ... «It is  something Breakneck», «Deuced healthy! », - exclaims Esenin. Observing the life of America, «State which so highly lifted banner industrial culture», Esenin is conceived about the fate of native Russian village. «When all this see or hear that involuntarily are startled to the possibilities of man, and unpleasant is made, what ours in Russia believe till now in grandfather with beard and hope on him bowel».

Спектакли А.Дункан в Западной Европе и в США часто заканчивались «Интернационалом» … Айседора Дункан и Есенин рассказывали, что «12 раз после её спектаклей, неизменно заканчивающихся «Интернационалом», «зелёная карета» отвозила Айседору в полицию. Правда, дело ограничивалось взятием с неё подписки о невыезде». В конце концов А. Дункан лишили американского гражданства «за красную пропаганду» и выселили вместе с Есениным за пределы Соединенных Штатов Америки…

«Это что-то головокружительное», «дьявольски здорово!», - восклицает Есенин. Наблюдая жизнь Америки, «страны, которая так высоко взметнула знамя индустриальной культуры», Есенин задумывается о судьбе родной русской деревни. «Когда всё это видишь или слышишь, то невольно поражаешься возможностям человека, и стыдно делается, что у нас в России верят до сих пор в деда с бородой и уповают на его милость».

The first railroads in USA

*               *               *

In essay « Iron Mirgorod» Esenin wrote: «To me devilishly seemed amusing and ridiculous that world, in which I lived earlier. Recalled про «smoke of my country», about our village, where almost at everybody farmer in home sleeps calf on straw or pig with porklings, recalled after German and Belgian highway our impassable highways and became to scold all snatched for «Russia» as for dirt and harmful insects. From this moment I stopped to love beggar Russia …».

…Very difficult was common life with Aisedoroi Dunkan… Esenin got divorced with Z.N.RAIKH and not time sorried for what remained without family and children…  Not so successfully formed and family life Esenina and Sofi Andreevny Tolstoj, as this thered seem some familiar poets… AT Esenina in last months and the days of it life were obviously expressed soul instability, the sharp change of moods, uncertainty in its actions … Having not departed of the term of treatment in Moscow asylum, he left in Leningrad and there in a position the depressions 28 December 1925 yr. killed itself.

В очерке «Железный Миргород» Есенин писал: «Мне страшно показался смешным и нелепым тот мир, в котором я жил раньше. Вспомнил про «дым отечества», про нашу деревню, где чуть ли не у каждого мужика в избе спит телок на соломе или свинья с поросятами, вспомнил после германских и бельгийских шоссе наши непролазные дороги и стал ругать всех цепляющихся за «Русь» как за грязь и вшивость. С этого момента я разлюбил нищую Россию…».

…Очень трудной была совместная жизнь с Айседорой Дункан… Есенин разошёлся с З.Н.Райх и не раз сожалел о том, что остался без семьи и детей… Не так удачно складывалась и семейная жизнь Есенина и Софьи Андреевны Толстой, как это казалось некоторым знакомым поэтам… У Есенина в последние месяцы и дни его жизни были явно выраженная душевная неуравновешенность, резкая смена настроений, неуверенность в своих действиях … Не отбыв срока лечения в московской психиатрической лечебнице, он уехал в Ленинград и там в состоянии депрессии 28 декабря 1925 г. покончил с собой.

*               *               *

Similar to the legend of tragic кончина A.DUNKAN. 15 September 1927 yr. She rode near Nitstsy on open automobile. It is as ever, on neck at her was long comforter. Suddenly end comforter hit the wheel of machine, comforter strapped throat Aisedory, attracted her to board. Death came it is instant.»  

P.K.SERBIN, Kiev, 1986

Похожа на легенду трагическая кончина А.Дункан. 15 сентября 1927 г. она ехала близ Ниццы на открытом автомобиле. Как всегда, на шее у неё был повязан длинный шарф. Вдруг конец шарфа попал в колесо машины, шарф стянул горло Айседоры, притянул её к борту. Смерть наступила мгновенно.»

П.К.Сербин, Киев, 1986